Катя и Леднев засмеялись.

– Вы на меня в обиде не будьте, – поджала губы Екатерина Артамоновна, – так уж рассказала, как народ говорит.

– Да что вы! Какая обида?

– Кто знает, какой кто человек, – сказала Екатерина Артамоновна, – а чин на вас, видать, большой. Раньше-то у нас какие чины были. Вон мой родитель капитан тоже, большие пароходы водил, а грамоте не знал, только что расписаться. Да и то, пока фамилию выведет, семь потов с него сойдет. Необразованный народ был, выдумывали прозвища разные. По нонешнему времени, может, и за невежество сочтут. А я, старуха, одна живу. Была у меня собака – сдохла.

– Да, правда, – спохватилась Катя, – а я думаю: где Букет?

– Подумала, так бы спросила… Сдох Букет, сдох. А кота вот этого, – она показала на гладкого рыжего кота, который лежал на кровати и посматривал на людей, точно понимая, что говорили о нем, – не люблю. Хоть и живет он у меня пятый год, а не люблю. Неискренний он, оттого и не люблю. Веры ему вот на столечко нет. – Она показала кончик ногтя.

– Вернулся Семен, – рассказывала Екатерина Артамоновна про младшего сына, жившего в Куйбышеве, – да и дома ничего хорошего. Вера на учителя кончает. Наталья на врача зубного учится. Девки смышленые, только мать ни во что не ставят, свысока разговаривают. Прошлым летом приезжали ко мне, ну да я их осадила – обиделись. Больше не едут. Разве можно на меня, на старую, обижаться! Того нет, этого нет… Где им достанешь! Известное дело, в городе-то в магазинах всем торгуют, а у нас тут и нет ничего… Ты бы им, что ль, Катерина, отписала: нельзя, мол, так.

Наступил вечер. Леднев вышел на улицу, посмотреть, не пришла ли машина.

– Да, – пробормотала старуха и вздохнула, – был бы человек. Как татаре те говорят: «Было бы с кем река брести, котома нести…» Вроде бы ничего, уважительный. Родителя его я не одобряла, уж ежели правду говорить. Такой человек был притворный – что больше народу в церкви, то он выше руку заносит… Ну, а этот, может, и ничего. Да что и толку-то замуж выходить? Вон у Арефьевых…

За окном послышался шум подъезжающей машины. Катя встала и начала собираться.

– Пусть Виктор пирогов моих попробует, – говорила Екатерина Артамоновна, завертывая в тряпочку пироги. – Приехал бы, что ли, на каникулы. Совсем забыли старуху.

– Он, наверное, приедет, – сказала Катя. Ей стало жаль бабушку, и она несколько раз поцеловала ее.