– Он делает вид, что ворчит, а на самом деле боится меня, честное слово, – оживилась Соня. – Ты заметила, про соседскую девочку? Махнул рукой! Я ему уж сколько раз говорила: «Зачем раздражаешься по пустякам? Ну сказала про соседку, разве стоит из-за этого здоровье терять?» Вот он махнул рукой, а приду, он скажет: «Я, мол, про девчонку просто так рукой махнул, ты не обижайся… А я ему скажу: „Когда ты рукой махнул? Я и не заметила даже“… Да, я хотела тебе сказать, только при Николае боялась – расстроится он.

– Что такое?

– Женя Кулагин убит, – тихо проговорила Соня.

Катя остановилась.

– Откуда ты знаешь?

– Мне из части товарищи его написали: не вернулся из разведки. Совсем недавно получила от него письмо, такое хорошее… О Николае спрашивал, беспокоился.

– Я была несправедлива к нему, – сказала Катя.

– Нет, – запротестовала Соня, – тогда Женя был не прав.

– Да нет, я вообще, – грустно сказала Катя.

Соня заглянула ей в глаза.

– Ты что, Катя, что с тобой? У тебя что-нибудь случилось?

– Нет, ничего.

– Твой-то пишет?

Катя отвернулась.

– Пишет…

– Ты, Катюша, об этом не беспокойся, – сочувственно сказала Соня. – Я от Николая месяцами писем не получала. Ведь армия.

– Я и не беспокоюсь, – засмеялась Катя. – Неужели я не понимаю. Ну, пока. – Они поцеловались. – Он у тебя хороший, Николай, а ты еще лучше.

Катя писала Мостовому каждый день. Но его письма приходили все реже. Катя понимала – армия идет вперед, нет времени, да и ее письма подолгу разыскивают его.

Но летом его письма стали совсем другими – редкими, короткими, торопливыми. Слова были те же, но что-то изменилось, а что – она не могла понять. А в июне и июле не пришло ни одного письма.

– С ним что-нибудь случилось, – с тревогой и жаждой успокоительного слова сказала Катя Евгению Самойловичу.

– Ничего с ним не случилось, – нахмурился он. – Не пишет – и все. Занят.

И отошел, сердито бормоча и размахивая руками.

Но однажды Катя поймала на себе его мрачный, испытующий взгляд, почувствовала в нем что-то страшное и неотвратимое. С Мостовым что-то случилось, и Евгений Самойлович скрывает от нее?!

– Евгений Самойлович, дорогой, ну скажите, что с ним! Я умоляю вас.

Он закричал тонким, визгливым голосом:

– Я ничего не знаю, понимаете? Ничего не знаю! Вот и все! – И со странной злобой добавил: – Еще напишет, не беспокойтесь.

Евгений Самойлович оказался прав. От Мостового пришло письмо.