Тот же продавец устроил, что не в очередь пошел с ними конвоиром хороший, услужливый парень и умелый — на привале понаделал ложки из бересты. Шел он пешком, легкий, белобрысенький, вел лошадь в поводу. Саша, как вышел рядом с ним из деревни, так с ним и дошел до привала. Паренек дал ему ружье стрельнуть в рябчика, Саша не попал.

— В медведя промахнешься, плохо, однако, будет, — засмеялся паренек.

— А ты ходил на медведя?

— Ходил, три раз. Медведя в берлоге берем. Как собаки учуют зверя, так срубаем слеги, затыкаем берлогу, он начнет выдираться, мы и стрелим. Есть которы ходят с рогатиной, а то и с ножом, по-нашему, кинжалом. Медведь — зверь хитрый, на человека вылетает, а на лошадь или там скотину — скрадом.

Он улыбнулся, когда Саша сказал, что есть звери посильнее медведя: лев, тигр, слон… Не верил.

Так же улыбаясь, рассказал, как год назад на поляне, мимо которой они шли, убили трех ссыльных уголовников.

— Гнали их так-то вот, а они в деревне сели в карты играть. Наши ребята деньги у них увидали. Сюда подошли, начали стрелять. Те побегли в целик, попадали, снегом их завалило, мороз был хляшший. Наши-то думали, догрызет их зверье, тут его много. А ехал как раз из района уполномоченный заготовитель, собаки и учуяли мертвых-то. Стали дознаваться, отправили ребят наших в Новосибирск. А там их шпана в тюрьме поубивала.

— И много денег они взяли у убитых?

— Десять рублей, однако, взяли.

В разговоре за костром опять возникла эта история. Ее знал Борис — ссыльные в Канске рассказали, знал Квачадзе — в лагере слыхал. Обоих парней убили в ту же ночь, как привели в тюрьму: весть о них дошла раньше, чем их туда доставили. Камера была большая, дружная, так и не дознались, чьих рук дело.

— И хорошо, что прикончили, — заметил Володя, — а то дали бы, самое большое, по пять лет и выпустили через год, подумаешь, убили ссыльных. А теперь местные будут знать: у тюрьмы телеграф получше казенного. Государство нас не защищает, будем защищаться сами. Другого выхода нет.

— Володя, — сказал Саша, — ведь вы сами говорили, что уголовники — не люди! Как же можно позволять им вершить суд?

— На каторге свои законы, походите в этой шкуре, узнаете, — отмахнулся Володя, — интеллигентские рассуждения.

— Зачем же кидаться на интеллигенцию? Она тоже кое-чего стоит, — сказал Саша.

Володя поднял палец.

— Отдельные представители.