– Почему же не будет?.. Все будет… Все приготовлю, – озабоченно вздохнула мать и повернулась к Кате: – Как они там, на теплоходе-то?

Катя знала беспредметность этих вопросов: суетой мать заменяет подлинную заботу об отце. Она сдержанно ответила:

– Ничего.

– Ну и слава богу, – вздохнула Анастасия Степановна и пошла на кухню.

Виктор протянул руку к комоду, достал синий, надорванный сбоку конверт.

– На, читай, письмо от бабушки. Дядю Семена освободили.

Катя пробежала глазами строчки, написанные незнакомым почерком человека, которому бабушка диктовала письмо.

Дядя Семен, младший брат отца, был в январе осужден линейным судом на три года заключения по делу об аварии баржи «Кобра», на которой служил шкипером. В этом запутанном деле были замешаны команда баржи, путейцы и команда буксировщика. Родные с нетерпением ожидали решения Верховного суда, куда была подана апелляция. И вот теперь дядя Семен освобожден.

«Здравствуй, дорогой сын Иван! – писала бабушка. – Сообщаю тебе, что пока жива-здорова. В Кадницах наших новостей нет. Какие мужики на зиму приезжали, все уже разъехались. Да и зимовали нонче почитай только Алферовых Ванюшка и Сережка, да еще Вахтуровых отец, да еще в Верхней слободе человека три. Остальные все по затонам.

Иван! Брат твой Семен прислал телеграмму, освободили его, домой едет. Но так понимать надо, что еще будет суд. Думаю, что обойдется, а там как бог даст. Иван! Возле тебя начальство близко, поговорил бы с кем. Неужто в человеке разобраться не могут? Еще до войны такое дело с Ермиловым было, когда за дамбу заскочили. Тоже людей таскали, а вышло, что зря. Потому – ежели лоцманов отменили, то какой может быть порядок, и, кто такое завел, должен и в ответе быть. Боюсь, как бы Дарья-то, баламутная, к нему не поехала, вот и разминутся. Как попутный человек в Кадницы поедет, пришли рассады помидорной. Крыша совсем стала худая. Земянкины летом свою перекрывать будут, тут бы и нашу сделали. Мне от этого дома доходу нету, для вас берегу.

Налоги в марте уплатила. Постановил сельсовет сторожевые взимать по двадцати пяти рублей со двора, да в сторожах председателевой жены отец, Самошкин, так деньги больше на водку, какой из него сторож. Да и ни к чему это, платить не буду, и закона такого нету.

Что писала мне Софья насчет дачников, то боюсь, не угожу. Людям и того и другого надо. Одни съезды и разъезды, а главное – стара стала, и в доме кругом нехватка.