– Что вы имеете в виду?

– Конечно, врачей, – засмеялась Катя, заглядывая Ирине в глаза, – я имею в виду врачей, больше ничего. Ведь вы тоже имели в виду только врачей, когда говорили о них? Так ведь?

Катя видела растерянность Ирины, видела, что мучает ее, но и сама она мучилась. Они обе должны пройти через это, чтобы не мучиться потом.

– Я говорю о человечности вашей профессии и о человечности вообще, – сказала Катя. – Очень благородно – облегчать человеку его страдания, но не всем это дано. Но каждому дано – не причинять их другому.

Она наклонилась к Ирине и положила свою руку на ее. Что бы она отдала за то, чтобы почувствовать в этой руке тепло. Но рука Ирины была холодной и чужой.

* * *

Все, что сказала Ирина, Катя опять в полной мере почувствовала за столом в поведении домашней работницы Галины Семеновны, тучной женщины в очках с роговой оправой. Своей преувеличенной любезностью та показывала, что отлично понимает, какое положение собирается занять Катя в доме, где она сама прожила пятнадцать лет, выходила девочку и, слава богу, хорошо выходила. И дом держала как полагается. Но наступают другие времена. Отработала жизнь, а теперь не нужна стала.

После того что Катя сказала Ирине, после этого иносказательного, но обеим понятного объяснения, Катя чувствовала себя спокойной и уверенной. Как огонь, плавящий два куска металла, соединяет их, так и этот тяжелый разговор что-то расплавил и соединил в них. Все остальное не имеет значения. Все преодолимо. Даже неожиданное малодушие Кости, а это, быть может, самое тяжелое.

Ирина сидела вялая, немного сонливая, брюзгливым голосом рассказывала о Гаграх.

– Мне не понравилось. Много народу, шум. Дамочки, не поймешь, кто они. Жара невыносимая, а они туалеты демонстрируют. И кому нужны их туалеты?

– Подрастешь – узнаешь, кому нужны туалеты, – сказал Леднев.

– Я не говорю, что не нужны. Вопрос о том – где и когда.

– Сама-то повезла целый чемодан, – рассмеялся Леднев.

– И напрасно! И зря! Я вообще больше туда не поеду.

– Лучше всего в туристском походе, – сказала Катя.

– Хлопотливо, – лениво возразила Ирина, не глядя на Катю. – Лазить по горам. И не всякий может. Вот папа, например.

Катя засмеялась.

– Ну уж, Константин Алексеевич, ходок вы действительно слабый. Помните, я вас приглашала в Кадницы, а вы боялись, что на горку не взберетесь.