— Уехал из Москвы по семейным обстоятельствам.

— А почему шесть лет не обращались за свидетельством?

— Надобности не было. И в Москву ни разу не приезжал.

— Дайте вашу зачетную книжку.

Старик перелистал зачетную книжку, тяжело, опираясь обеими руками на стол, поднялся и пошел к дальним шкафам, выдвинул узкий ящик, долго перебирал карточки, нашел наконец нужную, вернулся, сел, прочитал, посмотрел на Сашу, снова прочитал, протянул Саше.

Так, карточка его. Фамилия, имя, отчество, год и место рождения — все правильно, год поступления в институт — тоже правильно. Причина выбытия: «Как осужденный за антисоветскую, контрреволюционную деятельность».

Теперь старик смотрел не на стол, а на Сашу, и во взгляде его появилось что-то живое, сдержанно-заинтересованное, как показалось Саше, даже чуть насмешливое, мол, вот какие у тебя, оказывается, «семейные обстоятельства».

— Ну и что? — с вызовом спросил Саша.

— То есть… — не понял архивариус.

— Свидетельство выдают всем не защитившим диплом, независимо от причин, по которым они его не защитили.

Старик отвел от него взгляд, опять долго молчал…

— Выдаю не я, а дирекция. Туда я должен передать учетную карточку.

— Давайте, за этим я и пришел.

— На руки это не выдается, из дирекции за ней пришлют. — Он пожевал губами и добавил: — Мне уже трудно отсюда подниматься на третий этаж.

И, опять глядя на стол и не поднимая головы, сказал:

— Здесь указана причина вашего исключения.

— Это лишает меня права на получение свидетельства?!

— Директор… — начал старик и замолчал, затем повторил: — Директор будет думать не о вашем праве, а о своем праве. Вероятно, будет консультироваться, прежде чем выдаст вам такой документ.

Намек ясен. Директор передаст это в спецотдел, те позвонят в НКВД. Вот, мол, явился такой-то, ходит тут, требует. И старик ставит перед ним ясный вопрос: понимает ли Саша, чем все может обернуться? Неужели в этом подвале, в этих мерзких казенных стенах он все же встретил человека?

— Вы в Москве живете? — спросил архивариус.

— У меня минус. В больших городах меня не прописывают.

— Я помню вашу историю, — сказал старик, — это было еще при Глинской, при Криворучко, вашим деканом был тогда, кажется, Янсон или этот… Лозгачев. — Он повернулся к Саше, и на лице его опять появилось что-то живое, сдержанно-заинтересованное и насмешливое. — Все оказались врагами народа, понимаете, какое дело, врагами народа оказались. А вы говорите — имею право.