Глеб заиграл новую мелодию.

«…Окончен путь, устала грудь… И сердцу хочется немного отдохнуть…»

Он аранжировал под ритм танца любые мелодии, даже цыганские, знал, что Саша их любит. Лена сидела возле него, он что-то говорил ей, объяснял, видно, как аккомпанировать. Появился Стасик, тоже присел к роялю. Стали подходить люди из следующей группы.

Саша наконец отпустил своих учеников, взглянул на Глеба.

— Отвезешь Лену?

— Не надо, я доеду сама.

— Он тебя отвезет на машине, остановится, где прикажешь, там и высадит.

— У вас есть машина?

— В этом городе все машины наши, — засмеялся Глеб.

— Не пропадай. Где нас с Глебом найти, знаешь. Утром мы дома, вечером — здесь. Постараемся оформить тебя в нашу бригаду.

— Я должна подумать.

— Думай, но не слишком долго.

Глеб вернулся, когда уже следующая группа заканчивала занятия.

— Ну, дорогуша, доложу тебе, живет она за нефтеочистительным заводом, темнота, какие-то домишки, вдали бараки, дальше ехать не разрешила. И проводить не разрешила. Я, конечно, настоял: «Не отпущу вас одну». Проводил. Бараки стоят по ниточке, как в лагере. Возле каждого — фонарь, а в самих бараках — темно, рано, наверно, спать ложатся, а может быть, свет выключают в определенное время, черт их знает. В общем, как к баракам подошли, она со мной попрощалась и быстро пошла, но я заметил: вошла во второй барак справа.

Историю Лены Саша рассказал Глебу за ужином. Глеб слушал внимательно, хотя ничего необычного в судьбе Лены для нынешнего времени не было, кругом сплошь такие судьбы.

— Я решил, она учительница: твердо выговаривает окончания слов.

— Долго жила за границей, с тех пор осталось, потом работала переводчицей в каком-то техническом издательстве.

— Отец мог бы ее получше устроить.

— Нет, отец ее из тех, настоящих! И сама она бы на это не пошла. Я в свое время тоже рассуждал: стране нужны инженеры.

Глеб усмехнулся.

— Идейные были детки…

— Это точно, — рассмеялся Саша, — хотели служить социалистическому отечеству, а оказались ему не нужны.

— Такая женщина, — сказал Глеб, — знает три языка, а ее заставили шпалы таскать, рельсы укладывать, костыли забивать. Вот тебе и стихи о прекрасной даме.

— Ладно, заказывай еще по сто граммов.

— Смотри, — удивился Глеб, — сам предлагаешь. Что случилось?

— Есть проблемы.

Выпили, закусили.

— Понимаешь, какая история, — сказал Саша, — была любовь у меня, в Москве еще. Ну, как сказать? Любовь? Девчонка, семнадцать лет, нравился я ей, хорошая девочка, красивая, умная, с характером. Потом меня посадили, она по тюрьмам ходила, носила передачи, о матери моей заботилась, в ссылку мне писала, я отвечал, мечтал встретиться, Варя ее зовут. Ну вот, а когда вернулся, узнал, что в это время она выходила замуж, правда, быстро развелась. Меня как обухом по голове, и я, конечно, порвал, отрубил. И вот Лена рассказала мне, как было в действительности, и все обернулось совсем иной стороной, долго об этом рассказывать. В общем, я был неправ, отверг ее грубо, несправедливо, она меня ждала, а я ее отбросил.