Сталин ответил не сразу. Жуков знал эти паузы — сомневается.

— Вы уверены, что у противника нет в запасе крупных группировок?

— Не знаю. Но его клинья становятся опасными, их обязательно надо ликвидировать.

Вечером Ставка дала согласие на контрнаступление. Штаб Западного фронта наметил его на утро 3 декабря. Свою готовность подтвердили все командующие армиями, кроме командующего Десятой.

Еще в октябре Сталин спросил у Жукова:

— Мы удержим Москву? Говорите честно, как коммунист!

— Безусловно, удержим. Но нужны еще две армии и двести танков.

Танков не дали, а две армии Жуков получил: Первую Ударную и Десятую. Первой Ударной командовал Василий Иванович Кузнецов, опытный генерал. Его армию Жуков поставил на ответственный боевой участок севернее Москвы, в районе Яхромы. А Десятой армией Сталин назначил командовать Голикова.

Перед войной Голиков был начальником Главного разведывательного управления, боевого опыта не имеет, умный и хитрый сталинский угодник. Армия формировалась в Поволжье, и по прибытии Жуков приказал ей дислоцироваться южнее Рязани, будет резерв. Теперь этот резерв предстояло вводить в дело. Танки Гудериана с юга движутся на север, чтобы закончить окружение Москвы. Армия Гудериана растянулась, ее правый фланг не защищен, по нему надо нанести мощный удар. Это и должен сделать Голиков. И вот, пожалуйста… Голиков прислал доклад: сосредоточить армию он может не ранее 5 декабря, доклад послал и Сталину — поступил по своему обыкновению, еще будучи начальником Разведывательного управления, все докладывал лично Сталину, минуя Жукова, которому непосредственно тогда подчинялся. Срывает сроки наступления да еще думает, что и здесь будет на особом положении. Не будет! Здесь не кремлевские кабинеты!

Жуков приказал вызвать Голикова в штаб фронта.

Голиков явился в Перхушково 2 декабря. Вошел — плотный, лысый, моложавый, со своей обычной улыбочкой на круглом лице. Эту улыбку Жуков не переносил еще со времен Генштаба, с ней Голиков обычно являлся от Сталина. На доклад к Сталину Голиков ходил с двумя папками. Если Сталин был мрачен, докладывал утешительную информацию, если благодушен, говорил правду. Однако если Сталин чему-нибудь не верил, мгновенно с ним соглашался — да, вы правы, товарищ Сталин, это и есть дезинформация…

Все боятся Сталина, и он, Жуков, боится, подчиняется его распоряжениям, часто нелепым и вредным. Но всегда докладывает и свою позицию. И ни разу в угоду Сталину не говорил неправды. Не всем такое сходит с рук. До Голикова расстреляли трех начальников военной разведки — Берзина, Урицкого, Проскурина, — их правдивая информация не устраивала Сталина. Но они умерли честными коммунистами. А Голиков — дезинформатор! Жуков своими глазами видел телеграмму Зорге о том, что Германия во второй половине июня нападет на Советский Союз, с резолюцией Голикова: «В перечень сомнительных и дезинформационных сообщений». Такая информация отбрасывается за три недели до войны! Как посмел Голиков возглавить разведку, ничего в ней не понимая? На плане «Барбаросса» написал, что это дезинформация, рассчитанная на обман англичан. И все из трусости!